Решебник по истории нового времени 8 класс Мединский | Страница 159

Темы проектов

1. Символы Французской революции. С помощью дополнительной литературы и ресурсов Интернета соберите информацию о том, какие символы революционной эпохи появились во Франции. Как отразились идеи революции в одежде, в календаре? Проанализируйте полученные данные. Сделайте заключение о том, какое значение имеют различные символы для пропаганды революционных идей.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Символы Французской революции стали самостоятельным языком политики: они упрощали сложные идеи свободы и народного суверенитета до понятных знаков, которые можно было увидеть на флагах, одежде, фасадах домов и в праздничных церемониях. Уже в 1789–1792 годах формируется корпус устойчивых образов: трехцветная кокарда и флаг, фригийский колпак («красный колпак свободы»), образ Женщины-Республики — Марианны, а также «Дерево Свободы». Эти символы не были случайными: они восходили к античным и городским традициям (цвета Парижа — синий и красный, белый цвет прежнего режима), а потому легко считывались и населением, и политиками. Трехцветная кокарда складывается, когда к красно-синим цветам Парижа добавляют белый «королевский» — из кокарды вырастает и будущий флаг Франции; фригийский колпак отсылает к шапке, получаемой освобождённым рабом в Риме; Марианна — аллегория Республики и Свободы, часто в фригийском колпаке и с триколором; «Дерево Свободы» становится живым оберегом новой власти и обязательным элементом революционных праздников. Эти связи и эволюцию символов подробно фиксируют современные справочники и исследования истории революционной эмблематики.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Идеи революции быстро отразились в повседневной культуре и особенно в одежде. Появляется показательно «антиаристократический» стиль: длинные штаны вместо бриджей до колена (знак «sans-culottes», буквально «без кюлот»), короткая куртка-карманьола, яркая трехцветная кокарда на головных уборах, фригийские колпаки, а также простые ткани и фасоны, противопоставленные вычурности двора. Этот визуальный код сразу говорил о политической позиции носителя: «гражданин», а не «подданный», сторонник народного суверенитета, а не придворной иерархии. Музейные и академические обзоры моды 1790-х годов отмечают, что именно этот «демократический» мужской комплект — куртка и брюки — со временем стал основой повседневного мужского костюма XIX века.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Сильнейшим инструментом символической перестройки мира стал новый Республиканский календарь. Революционное правительство заменило грегорианское летосчисление системой из двенадцати 30-дневных месяцев с «декадами» — десятидневными неделями, плюс пять–шесть дополнительных дней в конце года. Год начинался осенним равноденствием, а названия месяцев — Вандемьер, Брюмьер, Фример, Нивоз, Плювиоз, Вентоз, Жерминаль, Флореаль, Прериаль, Мессидор, Термидор, Фрюктидор — подчеркивали связь с природными циклами, трудом и рациональным порядком. Календарь просуществовал в официальном обращении до 1805 года, но как знак «нового времени» он сыграл роль мощного пропагандистского жеста: время буквально «перенастроили» под республиканские ценности.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Рядом с календарём шла и другая «рационализация повседневности» — метрическая система мер. Закон 7 апреля 1795 года вводил десятичные единицы и единую шкалу — ещё один символ разрыва с произволом и локальными обычаями старого режима в пользу универсального, «разумного» порядка. И хотя внедрение шло непросто, сама идея «метра и килограмма» стала знаком революционного просвещения и равенства граждан перед едиными мерами.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

В визуальном ряду революции центральное место заняла Марианна — аллегория Республики, воплощающая свободу, разум и гражданское братство. Её изображали на печатях, монетах, бюстах муниципалитетов, в живописи и скульптуре; обычно она в фригийском колпаке, иногда опирается на фасции как знак законной власти народа. Этот женский образ позволял эмоционально соединить абстрактные принципы с узнаваемой фигурой и присутствовал в публичном пространстве как «лицо» Республики.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Лозунг «Свобода, Равенство, Братство» также прошёл путь от революционных надписей на фасадах к официальному девизу Франции. В 1793 году на домах нередко писали формулы, где «свобода и равенство» соседствовали с более жёсткими добавлениями эпохи Террора; в XIX веке триада закрепилась как главный словесный символ республиканских ценностей и сегодня является официальным девизом страны. Слова стали таким же «знаком принадлежности», как кокарда и флаг.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Анализ этих данных показывает, что революционные символы работали на нескольких уровнях. Во-первых, они замещали старые знаки власти и передавали новую легитимность: вместо монарших эмблем — триколор, вместо религиозных праздников по церковному календарю — гражданские торжества в республиканские даты. Во-вторых, символы были «массовыми технологиями» мобилизации: простые, дешёвые и тиражируемые (кокарды, колпаки, деревья, лозунги), они превращали жителей в «граждан», а улицы — в политическую сцену. В-третьих, знак вшивался в повседневность: одежда, обращение «гражданин/гражданка», единые меры и новый счёт времени создавали ощущение, что революция — не только в собраниях и декретах, но и «на теле», «в доме» и «в календаре».

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Вывод: символы стали незаменимым инструментом пропаганды революционных идей, потому что переводили абстрактные принципы свободы, равенства и народного суверенитета в видимые и повторяемые формы — от цветов и одежды до месяцев и мер. Они упрощали коммуникацию власти с обществом, вовлекали людей в общее действие и формировали новую гражданскую идентичность. Даже после отмены отдельных нововведений (десятидневная неделя, республиканские месяцы) символический капитал революции продолжил жить: триколор, Марианна, девиз и метрическая система закрепили республиканские ценности в памяти и в повседневной практике французов.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

2. Европейские страны в XVIII столетии. Опираясь на материалы главы и дополнительные источники информации, соберите сведения о развитии нескольких стран Европы в XVIII в. (по выбору). Сгруппируйте их по направлениям: политическое развитие, экономическое; выделите основные тенденции, векторы развития. Предположите, имели ли изменения в политической жизни общую логику или каждая страна проводила реформы, следуя собственным нуждам и интересам.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Европейское XVIII столетие — время ускоренной трансформации «фискально-военных» монархий и становления коммерческой экономики. На протяжении века почти все крупные державы наращивали бюрократические аппараты, профессиональные армии и флот, реформировали налоги и управление, а в хозяйстве усиливались рыночные связи, росла производительность сельского хозяйства и развивались мануфактуры. Но общий вектор «централизация + мобилизация ресурсов» преломлялся по-разному в зависимости от институтов и социальной структуры каждой страны.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

В Великобритании после Славной революции закрепилась конституционная монархия с парламентским контролем над финансами, что дало устойчивость заимствованиям и возможность дешёво финансировать войны. Сформировались ключевые институты финансовой революции — государственный долг, Банк Англии, рынок ценных бумаг; Лондон стал общеевропейским финансовым узлом. Экономика опиралась на колониальную торговлю и каботаж под защитой актов о навигации, а в сельском хозяйстве шёл длительный процесс огораживаний и агрономических нововведений, повышавших урожайность. На этой основе в 1760–1790-е годы проявились ранние признаки промышленного переворота: механизация прядения и ткачества, рост добычи угля и выплавки железа, строительство каналов. Политически страна развивалась через конкуренцию парламентских группировок и усиление кабинета министров, экономически — через интеграцию рынков и технологические скачки.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Во Франции сохранялось королевское абсолютизм с сильными провинциальными «привилегиями» и фискальными исключениями. Попытки упорядочить финансы — от санаций долга до проектов Тюрго по свободе хлебной торговли и отмене подневольных дорожных работ — встречали сопротивление корпораций и парламентов. Одновременно шёл культурный взлёт Просвещения, росли города и мануфактуры, но налоговая система оставалась регрессивной, а долговая нагрузка — тяжёлой после серии войн, включая Семилетнюю. К концу века сочетание фискального кризиса, структурных перекосов и политической поляризации привело к революции, в которой прежняя модель централизованной монархии была заменена республиканской.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Пруссия при Гогенцоллернах превратилась в образцовый «камералистский» аппарат мобилизации: при Фридрихе Вильгельме I и Фридрихе II выстроены постоянная армия, корпус чиновников, система кантонного набора, упорядочены налоги, прокладывались каналы и строились дороги. Фридрих II совмещал военную экспансию (Силезские войны) с практиками «просвещённого абсолютизма» — веротерпимостью, кодификацией права, покровительством ремёслам. Экономическая база оставалась во многом аграрной, особенно в восточных землях с доминированием юнкеров, но государство активно поддерживало мануфактуры и колонизацию неоплодотворённых земель.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Австрийская монархия Габсбургов при Марии-Терезии и Иосифе II провела глубокую административную централизацию: перепись и кадастр для справедливее распределённых налогов, реформы образования и судопроизводства, ограничение барщины и попытки смягчить зависимость крестьян. В многонациональном конгломерате земель это означало переход от лоскутного управления к более единообразной бюрократии. Хозяйственно выделялись богемские и нижнеавстрийские протопромышленные районы (текстиль, металл), а также земельные реформы, постепенно повышавшие товарность сельского хозяйства.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Россия начала век «революцией сверху» Петра I: создание регулярной армии и флота, Табель о рангах, новая столица, перестройка управления и налогообложения, ставка на государственные мануфактуры и металлургию Урала. После середины столетия при Екатерине II курс «просвещённого абсолютизма» сочетался с расширением дворянских вольностей и фактическим усилением крепостной зависимости; внешнеполитические успехи (выход к Чёрному морю, разделы Речи Посполитой) опирались на возрастающую мобилизацию ресурсов. Экономика оставалась преимущественно аграрной и крепостнической, хотя внешняя торговля через Балтику и Чёрное море расширялась, а государство поощряло мануфактуры.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

В Испании с приходом Бурбонов прошли реформы централизации по французскому образцу: унификация управления, создание институтов-интендантов, ограничение привилегий корпораций, секуляризационные шаги (включая изгнание иезуитов), оживление торговли с Америкой и обновление колониального управления. Экономически предпринимались попытки снять внутренние барьеры, развивать инфраструктуру и поощрять мануфактуры, но инерция региональных рынков и конкуренция Великобритании и Франции ограничивали эффект.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Нидерланды уступили лидерство в торговле и судоходстве, но укрепили позицию как «казначей Европы»: высокий уровень сбережений и развитые финансовые практики сделали Амстердам центром международного кредита. Политическая раздробленность провинций и конкуренция со стороны британского флота привели к относительному экономическому сдвигу от промышленности и перевозок к банковскому делу и инвестициям.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Швеция пережила «Эпоху свободы» с усилением риксдага, затем дворцовый переворот Густава III в пользу просвещённого абсолютизма. На фоне ограниченных ресурсов и демографического масштаба страна искала баланс между конституционными экспериментами и централизацией, а в хозяйстве развивала экспорт железа и леса, стимулируя мануфактуры.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Если соединить наблюдения, вырисовываются общие тенденции. Политически — движение к профессиональной бюрократии, централизованным налогам, постоянным армиям и флотам; интеллектуально — распространение идей рационального управления и «общего блага» (просвещённый абсолютизм, камерализм, физиократия, классическая политэкономия). Экономически — рост товарности сельского хозяйства и продуктивности (агротехнические новшества, более крупные хозяйства), расширение внутреннего рынка и внешней торговли, финансовая глубина и способность государств жить «в кредит», ранняя механизация и фабрикация, впервые изменившая темпы роста в Британии и постепенно задавшая модель для континента. При этом различия принципиальны: там, где существуют парламентские ограничения и развитые финансовые рынки (Британия, частично Нидерланды), реформы шли через согласование интересов и долговые институты; там, где доминировало крепостничество или сословные привилегии (Россия, значительная часть Центральной и Восточной Европы, Франция с устойчивыми корпорациями), монархии полагались на указы и административное давление, а социальные барьеры тормозили перераспределение ресурсов и модернизацию.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал

Итоговый вывод таков: логика изменений во многом была общей — европейские государства стремились к большему контролю над ресурсами общества ради войны и конкуренции, что толкало их к унификации управления, налогов и права и к поддержке более производительной экономики. Но конкретные реформы и их глубина определялись внутренними институтами и социальными «узлами» каждой страны — от статуса крестьян и силы корпораций до конфигурации элит и доступа к капиталу. Векторы развития совпадали, траектории — нет; именно поэтому в конце XVIII века одна часть Европы подошла к индустриальной эре и политической модернизации с запасом институциональной прочности, а другая — с фискальными и социальными противоречиями, разрядившимися революциями.

Сократить Перефразировать Добавить текст Вернуть оригинал